КВАЛИФИКАЦИЯ НЕЗАКОННОГО ПРИОБРЕТЕНИЯ НАРКОТИЧЕСКОГО СРЕДСТВА ДЛЯ ДРУГОГО ЛИЦА

В судебной практике довольно часто встречаются случаи, когда лицо, заинтересованное в получении для личного потребления наркотических средств, однако не осведомленное о каналах их поставки или по каким-то причинам не желающее приобретать их самостоятельно, обращается за помощью к другому лицу, которое приобретает наркотическое средство и впоследствии передает его заказчику.

Ранее, с 2006 по 2015 г., существовали официальные разъяснения по вопросу квалификации действий таких лиц, а именно в абз. 4 п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами” было указано, что действия посредника в сбыте или приобретении наркотических средств следует квалифицировать как соучастие в сбыте или в приобретении наркотических средств, в зависимости от того, в чьих интересах (сбытчика или приобретателя) действует посредник.

Действительно, следует согласиться, что разграничение действий посредника в приобретении и в сбыте наркотического средства вряд ли может производиться исключительно по признаку совершения соответствующих действий в интересах приобретателя либо сбытчика, поскольку каждое из указанных лиц имеет свой интерес (приобретатель заинтересован в получении наркотика, а сбытчик – в его реализации), и оба эти интереса заведомо для посредника реализуются в результате его действий.

В 2012 г. Президиумом Верховного Суда РФ был утвержден Обзор судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, в котором указывалось, что если посредник приобретает наркотическое средство по просьбе и за деньги приобретателя этого средства и передает ему данное средство, то такое лицо является пособником в приобретении наркотического средства.

Однако и данная правовая позиция являлась небесспорной, поскольку позволяла считать, что действия лица, приобретающего наркотик для другого, имеют меньшую общественную опасность, чем действия лица, приобретающего наркотик для себя.

30 июня 2015 г. п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами” был изложен в новой редакции и из него исключено разъяснение, касающееся правил квалификации действий лица, приобретающего наркотическое средство для другого.

Вряд ли с этим можно согласиться, имея в виду, что данный вывод сделан на основании п. 15.1 Постановления Верховного Суда РФ, относящегося совершенно к иной правовой ситуации. Здесь установлены правила квалификации действий лица, передающего приобретателю наркотики по просьбе (поручению) другого лица, которому они принадлежат, т.е. по просьбе сбытчика, но никак не приобретателя (в п. 15.1 Постановления разъясняется, что в случае, когда лицо передает приобретателю наркотические средства, психотропные вещества или их аналоги, растения, содержащие наркотические средства или психотропные вещества, либо их части, содержащие наркотические средства или психотропные вещества, по просьбе (поручению) другого лица, которому они принадлежат, его действия следует квалифицировать как соисполнительство в незаконном сбыте указанных средств, веществ, растений).

Безусловно, упомянутое разъяснение способствует пониманию нового подхода Верховного Суда РФ к вопросу о квалификации преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков, но, наш взгляд, совершенно другого толка. Верховный Суд обоснованно делает акцент на том, что так называемый посредник выполняет роль исполнителя преступления, и одновременно обращает внимание, что правовое значение имеет не то, в чьих интересах посредник действует, а по чьему поручению.

Более близка к истине, как представляется, позиция адвоката Козлова Владимира Михайловича полагающего, что судебная практика в свете новых разъяснений может пойти по пути квалификации действий лица, посредничающего в приобретении наркотических средств, как соисполнительства в незаконном приобретении таких средств. Владимир Михайлович также считает, что понятие незаконного приобретения наркотического средства без цели его сбыта не исключает соисполнительства лица, которое непосредственно покупает наркотическое средство для другого, и лица, которое для этого предоставило средства и с помощью другого лица покупает наркотическое средство для себя, поскольку оба получают наркотическое средство, один временно содержит его при себе, другой получает его во владение, каждый принимает участие в цепочке приобретения наркотического средства без цели сбыта.

Во-первых, эта позиция опирается на судебную практику, существовавшую до принятия Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”, и опубликования Обзора судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ <9>, а следовательно, более приближена к нынешней ситуации, когда разъяснения Верховного Суда РФ по вопросу квалификации действий лица, приобретающего наркотическое средства для другого, по сути, отсутствуют.

Во-вторых, она основана на устойчивом понимании приобретения наркотического средства как его получения любым способом (п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”), поскольку лицо, приобретающее наркотические средства для другого, несомненно, получает их.

Между тем и данная позиция не безупречна. Говоря о соисполнительстве и тем самым о совершении преступления группой лиц по предварительному сговору, упомянутые ученые упускают из виду, что и в ч. 2 ст. 33, и в ч. 2 ст. 35 УК РФ ведется речь о совместном совершении преступления, предполагающем одномоментное выполнение его объективной стороны несколькими лицами.

Однако принципиальное отличие от ситуации, описанной в упомянутом п. 15.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”, заключается в том, что сам по себе факт нахождения у лица наркотических средств, которые он намеревается незаконно сбыть, уже свидетельствует о выполнении им объективной стороны данного преступления (п. 13.2 указанного Постановления); приобретатель же наркотического средства вплоть до его получения, как следует из п. 6 Постановления, может считаться лишь подготавливающимся к совершению преступления. Соответственно, в момент, когда посредник приобретает наркотическое средство для его последующей передачи заказчику, последний сам еще не выполняет объективную сторону данного преступления.

В связи с этим рассмотрим две ситуации: когда два лица приобретают в общее владение наркотическое средство и когда одно лицо приобретает наркотическое средство для другого.

В абз. 3 п. 13 Постановления Пленума подчеркивается, что не может квалифицироваться как незаконный сбыт реализация наркотического средства или психотропного вещества путем введения одним лицом другому лицу инъекций, если указанное средство или вещество принадлежит самому потребителю и инъекция вводится по его просьбе либо совместно приобретено потребителем и лицом, производящим инъекцию, для совместного потребления.

Хотя основная мысль здесь, по-видимому, заключается в том, что лицу вводится наркотик, уже находящийся в его владении – как в единоличном, так и совместном с другим лицом, приведенное разъяснение раскрывает и ситуацию, когда наркотическое средство приобретается не одним лицом, а несколькими. Это имеет значение для разрешения поставленной нами проблемы, поскольку трудно представить передачу сбытчиком наркотического средства одновременно двум и более приобретателям. Так или иначе наркотик проходит через несколько рук, фактически переходит от одного приобретателя к другому, и при этом каждый, согласно разъяснениям Верховного Суда, оказывается в роли приобретателя. Становится очевидным, что в момент получения наркотического средства приобретатели не должны даже и находиться рядом – действия фактического получателя должны быть объединены общим умыслом с действиями всех остальных, для кого наркотическое средство приобретается.

Допуская возможность квалификации действий лица, приобретающего наркотическое средство для другого, как сбыта наркотического средства, мы будем вынуждены в силу положений Общей части Уголовного кодекса квалифицировать действия лица, приобретающего наркотическое средство через невменяемого, малолетнего или не осведомленного о преступном характере своих действий лица, как сбыт наркотического средства самому себе, что, очевидно, не соответствует ни смыслу закона, ни судебной практике.

Заметим, что как приобретение, так и сбыт наркотических средств подразумевают наличие умысла на совершение соответствующих преступлений, но если в случае, когда лицо распоряжается принадлежащим ему наркотическим средством, этот умысел формируется им самим, то в случае, когда лицо приобретает наркотическое средство по поручению другого, его умысел формируется извне. Это имеет квалифицирующее значение постольку, поскольку законодатель наряду с приобретением наркотического средства без цели сбыта выделяет как равноопасное действие и его перевозку без цели сбыта. На наш взгляд, невозможно обосновать повышенную общественную опасность действий лица, приобретающего наркотическое средство для другого, по сравнению с лицом, перевезшим наркотическое средство из одного тайника, принадлежащего другому лицу, во второй.

То, что в новой редакции обсуждаемого Постановления Пленума Верховного Суда РФ сбыт наркотических средств был определен не как их передача, а как деятельность лица, направленная на их возмездную либо безвозмездную реализацию, на наш взгляд, подчеркивает, что основное значение Верховный Суд придал принадлежности наркотического средства, а не фактическому обладанию им; из приведенных в абзаце первом п. 13 Постановления примеров сбыта: продажа, дарение, обмен, уплата долга, дача взаймы – видно, что наркотическое средство изначально принадлежит сбытчику.

В.Н. Курченко, не соглашаясь с Верховным Судом и считая, что синонимом “сбыта” является “распространение”, тем самым искусственно переводит роль приобретателей и сбытчиков наркотических средств в плоскость непознанного. По нашему же мнению, использование в Постановлении Пленума термина “реализация”, которая является одной из известных форм распоряжения имуществом, неслучайно и позволяет отграничить сбыт наркотического средства от иных действий.

Обратим внимание, что ст. ст. 228 и 228.1 УК РФ являются бланкетными и преступность соответствующих деяний определяется незаконным характером действий субъекта, что обусловлено изъятием предмета преступления из оборота или ограничением его оборота; это позволит нам обратиться к гражданскому законодательству, которое оперирует понятиями “поручения” и “распоряжения”, представив, что сделка совершается с оборотоспособным объектом гражданских прав, и тем самым проиллюстрировав нашу позицию.

По договору поручения одна сторона (поверенный) обязуется совершить от имени и за счет другой стороны (доверителя) определенные юридические действия; права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя (п. 1 ст. 971 ГК РФ); по договору комиссии одна сторона (комиссионер) обязуется по поручению другой стороны (комитента) за вознаграждение совершить одну или несколько сделок от своего имени, но за счет комитента; по сделке, совершенной комиссионером с третьим лицом, приобретает права и становится обязанным комиссионер, хотя бы комитент и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки (п. 1 ст. 990 ГК РФ). Вещи, приобретенные за счет доверителя или комитента, являются собственностью последнего (п. 1 ст. 971, п. 1 ст. 996 ГК РФ).

Наложение указанных норм на наиболее распространенную ситуацию – покупку наркотического средства приводит к выводу о том, что в отношениях с лицом, сбывшим наркотическое средство, “поверенный” выступает как представитель покупателя, а “комиссионер” – как покупатель, т.е. в любом случае не как продавец или его “представитель”.

С учетом изложенного полагаем, что лицо, приобретающее наркотическое средство для другого, является лицом, приобретшим наркотическое средство без цели сбыта, и его действия должны квалифицироваться по соответствующей части ст. 228 УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ и без указания на совершение преступления в соучастии.

Примером подобного толкования закона может служить Апелляционное определение Саратовского областного суда от 2 октября 2017 г. по делу в отношении М.Н. Остудина, который обвинялся в совершении сбыта наркотического средства в значительном размере и был осужден судом первой инстанции по п. “б” ч. 3 ст. 228.1 УК РФ. Суд апелляционной инстанции, установив, что виновный приобрел наркотическое средство по инициативе другого лица, квалифицировал содеянное по ч. 1 ст. 228 УК РФ как незаконное приобретение и хранение наркотического средства в значительном размере .

УК РФ, предусматривая в ст. 228.1 ответственность за сбыт наркотиков, не раскрывает ее содержание. Что следует понимать в таком случае под понятием “сбыт”, разъясняет Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 15.06.2006 N 14 (в ред. от 16.05.2017) “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”:

“Под незаконным сбытом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, следует понимать незаконную деятельность лица, направленную на их возмездную либо безвозмездную реализацию (продажа, дарение, обмен, уплата долга, дача взаймы и т.д.) другому лицу…”.

Поскольку ст. 228.1 УК РФ не называет среди признаков состава незаконного сбыта также его последствия, стало быть, рассматриваемое преступление содержит формальный состав. Как разъясняет Пленум Верховного Суда РФ, “незаконный сбыт следует считать оконченным преступлением с момента выполнения лицом всех необходимых действий по передаче приобретателю указанных средств, веществ, растений независимо от их фактического получения приобретателем”.

Таким образом, незаконный сбыт перечисленных в ст. 228.1 УК РФ предметов окончен с момента их передачи потребителю (потребителям). При этом, как свидетельствует судебная практика, сбыт является оконченным преступлением “с момента передачи наркотических средств, независимо от того, сколько времени они находились у покупателя”

В цитируемом разъяснении Пленума Верховного Суда РФ хотим обратить внимание на определение сбыта не как действия (одноактного), а как деятельности, то есть системы действий. Как отмечается в литературе, если во всех нормах УК РФ сбыт понимается как единичное действие, состоящее в передаче или отчуждении предметов, то в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 N 14 он понимается как “деятельность”, не знающая каких-либо четких границ.

Случайно ли это? Скорее всего, нет. Ведь в данном случае в понятие “деятельность” теоретически можно включить все, что угодно, а не только сам сбыт. В подтверждение наших сомнений приведем следующий текст из цитируемого Постановления.

“Если лицо в целях осуществления умысла на незаконный сбыт наркотических средств… незаконно приобретает, хранит, перевозит, изготавливает, перерабатывает эти средства, вещества, растения, тем самым совершает действия, направленные на их последующую реализацию и составляющие часть объективной стороны сбыта, однако по независящим от него обстоятельствам не передает указанные средства, вещества, растения приобретателю, то такое лицо несет уголовную ответственность за покушение на незаконный сбыт этих средств, веществ, растений” (п. 13.2).

Таким образом, по логике Пленума Верховного Суда РФ, приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку этих средств, веществ и растений можно квалифицировать как покушение на их незаконный сбыт – по ст. 228.1 УК. Однако как быть с тем, что каждое из перечисленных деяний само по себе уже наказуемо – по ст. 228 УК?

Кроме того, при квалификации действий обвиняемого лица как покушения на преступление необходимо иметь в виду положения ч. 3 ст. 30 УК РФ, согласно которым покушением признаются “умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам”. Соответственно, органы предварительного расследования должны описывать те конкретные действия обвиняемого, которые, по их мнению, непосредственно направлены на незаконный сбыт ранее приобретенного им наркотика. Однако органы предварительного расследования, как показывает практика, основываясь на разъяснении Пленума Верховного Суда РФ, непосредственно направленными на незаконный сбыт действиями называют приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотиков.

Представляется, что критика в литературе данного разъяснения является справедливой. Ведь “факт приобретения, хранения, перевозки, изготовления, переработки предмета преступления не свидетельствует о начале выполнения объективной стороны преступления (незаконного сбыта. – С.К., В.Д.). В данной части рекомендации Верховного Суда РФ представляются противоречащими принципу законности, вины и справедливости, так как возможные уголовно-правовые последствия не будут соответствовать закону и явно несоразмерны совершенным деяниям и опасности лица, в действиях которого только усматривается намерение совершить сбыт” <4>.

Полагаем, что критикуемое разъяснение Пленума Верховного Суда РФ, помимо всего прочего, стирает границы между составами преступлений, предусмотренных разными статьями УК РФ – 228 и 228.1. Оно в этом смысле противоречит закону.

Конечно, можно утверждать, что указанное разъяснение лишь означает, что приобретение или хранение наркотиков должно быть осуществлено специально с целью их сбыта. Однако вместо ответа на вопрос, что может свидетельствовать о наличии такой цели, Пленум Верховного Суда РФ рассуждает об умысле на незаконный сбыт.

“Об умысле на сбыт указанных средств, веществ, растений, – разъясняет Пленум Верховного Суда РФ, – могут свидетельствовать при наличии к тому оснований их приобретение, изготовление, переработка, хранение, перевозка лицом, самим их не употребляющим, количество (объем), размещение в удобной для передачи расфасовке, наличие соответствующей договоренности с потребителями и т.п.” (п. 13 Постановления от 15.06.2006 N 14 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”).

Как в практике понимают вышеприведенные положения Постановления Пленума Верховного Суда РФ, можно иллюстрировать на материалах следующего уголовного дела.

Б. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. “г” ч. 4 ст. 228.1 УК РФ. Согласно обвинительному заключению он “совершил покушение, то есть умышленные действия, непосредственно направленные на совершение незаконного сбыта наркотических средств, совершенного в крупном размере, при этом преступление не было доведено до конца по независящим от него обстоятельствам”.

Как следует из материалов дела, Б. приобрел “вещества общей массой 6,76 г, содержащие в своем составе наркотическое средство – кокаин, общий вес которого составляет крупный размер”. Вышеуказанное наркотическое средство он незаконно хранил при себе, с чем был задержан сотрудниками полиции в ходе личного досмотра. Тем самым, по утверждению органов обвинения, он совершил покушение на незаконный сбыт наркотических средств, совершенный в крупном размере.

По этим же утверждениям, приобретая наркотическое средство, Б. уже имел умысел на незаконный их сбыт. Однако в обвинительном заключении не приводится ни одного обстоятельства, подтверждающего наличие такого умысла (в литературе именуемого, как известно, “заранее обдуманным”). Далее органы обвинения утверждают, что вышеуказанное наркотическое средство “для реализации своего преступного умысла, то есть с целью последующего сбыта, он (Б. – С.К., Л.Д.) незаконно хранил при себе”.

Получается, что умысел на незаконный сбыт у обвиняемого возник после приобретения наркотического средства, когда он уже хранил его при себе. Таким образом, обвинительное заключение содержит противоречие в том, что касается момента формирования у обвиняемого умысла на незаконный сбыт наркотического средства.

В этом деле одним из доказательств наличия умысла на незаконный сбыт наркотического средства органы обвинения посчитали факт расфасовки наркотического средства в пяти пакетах, “упакованных в полимерный пакет, находящийся в левом переднем кармане надетых на задержанном брюк”. Действительно, Пленум Верховного Суда РФ также называет среди обстоятельств, свидетельствующих об умысле на незаконный сбыт наркотического средства, его “размещение в удобной для передачи расфасовке” (п. 13 Постановления от 15.06.2006 N 14 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”). Однако в анализируемом обвинительном заключении нет данных, подтверждающих, что расфасовка кокаина в пяти пакетиках, размещенных в одном полиэтиленовом пакете, делала “удобной передачу”, а не, например, его употребление. Данное обстоятельство обвиняемый объяснял именно тем, что он сам просил продавца наркотических средств, в связи с его “большим количеством”, расфасовать его в различные пакетики “с целью последующего удобного употребления”.

Еще одним обстоятельством, которое, по мнению Пленума Верховного Суда РФ, может свидетельствовать об умысле на незаконный сбыт наркотиков, является “наличие соответствующей договоренности с потребителями” купленного виновным лицом наркотика (п. 13 Постановления от 15.06.2006 N 14). Однако в изученном нами деле ни один из восьми свидетелей (причем шесть из которых – работники полиции) не заявил о том, что задержанный Б. имел такую договоренность. Более того, в деле не установлены ни продавец наркотиков Б., ни обстоятельства, при которых наркотики были приобретены.

Наконец, квалификация действий обвиняемого противоречит рекомендациям Пленума Верховного Суда РФ (п. 13 Постановления от 15.06.2006 N 14) в том, что касается оценки такого обстоятельства, как приобретение, изготовление, переработка, хранение, перевозка наркотического средства “лицом, самим их не употребляющим”. По мнению высшей судебной инстанции РФ, данное обстоятельство, в совокупности с другими, может свидетельствовать о наличии умысла на его сбыт. Между тем, со слов обвиняемого, он употребляет наркотические средства, что, в свою очередь, подтверждается заключением эксперта N 293-2 от 05.05.2017. Согласно обвинительному заключению у Б. “имеется пагубное употребление нескольких психоактивных веществ F19.1). Об этом свидетельствуют данные анамнеза и настоящего психиатрического обследования об эпизодическом употреблении кокаина и чрезмерной алкоголизации без формирования отчетливых признаков психофизической зависимости”.

Ко всему вышесказанному следует добавить, что количество (объем) приобретенного наркотика (на которое ссылается Пленум Верховного Суда РФ) также не может свидетельствовать о покушении на его сбыт, так как размер, в том числе особо крупный, является признаком незаконного приобретения без цели сбыта.

Таким образом, в настоящем деле единственным фактическим основанием для квалификации незаконного приобретения наркотиков как покушение на его сбыт послужил сам факт приобретения.

Очевидно, Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 N 14 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами”, в той части, в какой оно было здесь рассмотрено, нуждается в изменении. На наш взгляд, покушение на незаконный сбыт наркотиков может иметь место только тогда, когда лицо пытается его сбывать. В остальных случаях (тем более, когда эти случаи образуют самостоятельные составы преступления) квалификация как незаконный сбыт должна исключаться.